Мой сайт

Лубмин — прекрасный курорт на балтийском побережье Германии, который может похвастаться длинными песчаными пляжами, соседствующими с мягкими барханами и густыми сосновыми лесами. Он располагается в нескольких часах к северу от Берлина и дает туристам возможность насладиться образцовым приморским спокойствием. Вернее, давал бы, если бы не флот эскалаторных барж, ежедневно отплывающий из местного порта, вкупе с огромной стройкой прямо за соснами. И то, и другое — порождение до крайности скандального проекта, расколовшего Европу надвое, и грозящего столкнуть Германию с ее ближайшими союзниками. В море эскалаторные баржи раскапывают огромный подводный котлован, идущий прямиком к наземной строительной площадке. Если все пойдет, как надо, в скором времени через этот котлован будет пролегать трубопровод, наполненный самым горючим веществом в современной европейской политике: российским газом.

Строительство трубопровода «Северный поток — 2» было запланировано еще в 2015 году и должно быть завершено в конце 2019. Защитники проекта доказывают, что он коммерчески оправдан: трубопровод соединит крупнейшего экспортера природного газа в мире с крупнейшей европейской экономикой, удвоив пропускную способность уже существующего канала через Балтику, «Северного потока — 1», находящегося в эксплуатации с 2011 года. Вместе эти трубопроводы смогут передавать 110 миллиардов кубометров природного газа в год — достаточно, чтобы обеспечивать четверть всех европейских запросов.

Критики же рассматривают трубопровод — и роль Германии в его создании — как предательство и крупный геополитический просчет. Такие страны, как Польша и Украина, сочли это прозрачной попыткой отодвинуть в сторону их собственные газовые трубопроводы — и опрометчивым решением, которое оставит их и остальную Европу на милость Москвы. Европейская комиссия — еще один противник «Северного потока», утверждающий, что проект подрывает ее борьбу за энергетическую независимость и разнообразие энергетических источников. Однако главный враг проекта находится в Вашингтоне. Президент Дональд Трамп неоднократно продемонстрировал свое желание положить конец инициативе стоимостью в 9.5 миллиардов евро — а также готовность накладывать жесткие санкции, чтобы предотвратить ее реализацию. На саммите НАТО в Брюсселе на прошлой неделе Трамп снова обрушился на проект трубопровода, обвинив Германию в том, что она стала «заложником России, поскольку она покупает у России такую значительную часть своих энергетических ресурсов». Кирстен Вестфаль, энергетический аналитик в Немецком институте международной политики и безопасности, сравнила «Северный поток — 2» с луковицей — чем дальше, тем более противоречивым он становится. Однако в сердце этого противоречия лежит простой, но ключевой вопрос — следует ли Западу доверять России? «Аннексия Крыма Россией в 2014 и война на Украине изменили все, — говорит Вестфаль. — Для многих на Западе доверие к России в качестве надежного партнера стало немыслимым. Появилось сомнение — учитывая все геополитические трения, стоит ли нам углублять свои энергетические отношения с Россией? Стоит ли поддерживать их, несмотря на все риски?»

По причинам как исторического, так и экономического характера в Германии на этот вопрос отвечают иначе, чем в других европейских странах или США. Эксел Вогт, мэр Лубмина и ярый сторонник «Северного потока» (как и большинство местных жителей) емко выражает причины этого отношения: «Для нас Россия всегда была надежным деловым партнером, — говорит он. — Для Лубмина Северный поток означает новые рабочие места, контракты для местного бизнеса и поступления в налоговый бюджет». Он добавляет, что симпатии к России относятся не только к экономике, а уходят корнями в те времена, когда Лубмин был частью коммунистической Восточной Германии: «До объединения у жителей Лубмина были очень тесные отношения с Россией, которые они хотят сохранить». Пока проект пользуется официальной поддержкой немецких властей (а также безусловным одобрением Кремля). Однако голос критиков в Берлине, в том числе в правящих кругах, становится все громче.

«"Северный поток — 2" расколол Евросоюз, и это однозначно противоречит национальным интересам Германии, — говорит Норберт Реттген, старший член парламента правящего Христианско-демократического союза. — Ключевая роль Германии — объединять Европу, а не разделять ее. Однако не будь Германии, этих противоречий не существовало бы». Ранее в этом году канцлер Германии Ангела Меркель осуществила небольшое, но важное изменение в своей публичной риторике. Она сказала, что «Северный поток — 2» — «не только экономический проект». Она также добавила, что следует учитывать политические факторы, в том числе и необходимость сохранить статус Украины в качестве перевалочного пункта для поставок российского газа.

Согласно информации Нафтогаза, государственной энергетической компании Украины, ежегодно Киев собирает до $3 миллиардов долларов пошлин — средства, в которых отчаянно нуждается неустойчивое правительство. Газовые связи также мотивируют обе страны избегать дальнейшей эскалации своего военного и политического конфликта. Когда поставки газа прекращаются — как это ненадолго произошло в 2006 и 2009 годах  — от этого проигрывают обе стороны. После встречи со своим американским коллегой в пятницу, российский президент Владимир Путин сказал, что Москва готова «продлить транзитный контракт в том случае, если будет улажен спор [между Газпромом и Нафтогазом]».

Однако путь в обход Украины — именно то, для чего создается «Северный поток», чего не скрывают российские чиновники. Новый газовый трубопровод позволит России избавиться от посредников в значительной части своих западных поставок — и предотвратить споры из-за выплат и условий, подобных тем, что инициировал Киев на протяжении последних лет. Прискорбное состояние украинских трубопроводов, нуждающихся в немедленном ремонте и финансировании, обостряет это стремление. Для российско-европейского консорциума, взявшего на себя расходы по осуществлению проекта, «Северный поток — 2» — прежде всего перспективный вклад. В отличие от «Северного потока — 1», бывшего по-настоящему совместным российско-европейским предприятием, новый трубопровод будет целиком принадлежать Газпрому, российскому газовому концерну, контролирующему российский трубопроводный экспорт. Тем не менее, половина расходов будет покрыта за счет европейских компаний: немецких «Унипер» и «Винтершелл», австрийской OMV, французской «Энжи» и «Роял Датч Шелл». Спонсоры «Северного потока» делают простую ставку на потенциальные огромные доходы. Они знают, что что трубопровод войдет в употребление в 2019 году — тогда же, когда начнут иссякать запасы европейского газа в Северном море. По оценкам консорциума, даже если общие газовые запросы останутся неизменными, или даже уменьшатся в течение следующих двух десятилетий, к 2035 Европе потребуется найти источник дополнительных 120 миллиардов кубометров природного газа в год. Этим источником станут либо Катар и США, либо трубопровод из России.

Перспективы газового дефицита привели к ускоренному инфраструктурному строительству — поставщики борются друг с другом, чтобы занять появившуюся нишу. Неподалеку от Лубмина, по другую сторону польской границы, находится один из нескольких новых терминалов СПГ, появившихся на европейском побережье в течение последних лет. Большинство работает не в полную силу, поскольку трубопроводный газ на 25% дешевле СПГ. Некоторые немецкие бизнесмены и чиновники подозревают, что это — главная причина противодействия «Северному потоку — 2». По их мнению, США просто пытаются улучшить коммерческое положение СПГ. Это было главным пунктом открытого письма, подписанного межпартийным союзом старших немецких депутатов ранее в этом году. В нем говорилось, что «устранение вероятных конкурентов американских компаний — не задача Евросоюза. Если они хотят продавать свой природный газ в Европе, они вольны это делать, но при этом им следует столкнуться с конкуренцией так же, как и всем остальным».

Почему немецкие и европейские потребители и компании должны втридорога платить за газ, помимо российского? По мнению критиков, очевидным ответом будет политика. По их мнению, Москва инициировала кампанию по расколу западного единства, дестабилизации европейских демократий и восстановлению российского влияния в Восточной Европе и Прибалтике. Одно из мощнейших орудий в этой кампании — зависимость Европы от российских энергетических ресурсов.

Европейцы уже давно беспокоятся о том, что произойдет, если Россия перекроет вентиль. «Северный поток — 2» сделает это беспокойство еще более актуальным. «В прошлом году более 40% немецкого газа было получено от Газпрома. Если мы удвоим вероятные поставки после открытия «Северного потока — 2», это положение усугубится, — говорит Реттген. — Я считаю, что это подвергнет нас опасности как в плане энергетики, так и в плане внешней политики. Мы лишимся своей независимости». Он добавляет, что следует задуматься еще об одном факторе: «Вся путинская система зиждется на двух столбах — армии и экспорте энергетических ресурсов. Укрепив второй столб, Германия укрепит и путинский режим».

Согласно заявлению Газпрома, с учетом новых месторождений на северо-западе России, «Северный поток — 2» позволит сократить транзитный маршрут на 2100 километров по сравнению с путем через Украину, а также ограничит вредные выбросы в окружающую среду на 61%. Россия также предупредила, что угрозы США противозаконны. «Мы считаем любые санкции против компаний, участвующих в международном проекте, нелегальными, — сказал пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков в этом месяце. — Это сугубо международный, коммерческий проект, независимый от политических мотивов и основанный на принципах коммерческой прибыли для участвующих в нем стран». Особенно яростные геополитические аргументы против «Северного потока — 2» приводятся в восточноевропейских столицах, таких как Варшава, где опасение перед российско-немецким сговором имеет прочный исторический фундамент. Эти ассоциации были прямо высказаны бывшим министром иностранных дел Польши Радославом Сикорским, который сравнил проект «Северного потока» с разделом Восточной Европы Гитлером и Сталиным в 1939 году. В Берлине, однако, чиновники предпочитают приводить другой исторический пример: «Остполитик» Вилли Брандта, немецкого канцлера, налаживавшего отношения с социалистическим блоком в конце 1960-х и начале 1970-х. В экономической сфере его политика привела к ряду сделок формата «газ в обмен на трубопровод» между СССР и Западной Германией. Несмотря на яростное сопротивление США, немцы согласились экспортировать сталь и трубы в СССР, в обмен на импорт природного газа.

Первая партия российского газа прибыла в Германию в 1973 году, и его импорт стремительно рос на протяжении последующих десятилетий, несмотря на холодную войну. Сторонники «Северного потока — 2» извлекли из этого опыта ключевой урок: они видят в торговле газом не зависимость Запада от России, а взаимную зависимость между продавцом и покупателем. Москва нуждается в западных деньгах точно так же, как и Запад нуждается в российском газе. «Я считаю ‘Северный поток' стабилизирующим фактором в отношениях между Россией и Западом, — говорит Маттиас Платцек, бывший глава Социал-демократической партии Германии, и нынешний президент Германо-Российского Форума, находящегося в Берлине объединения, призванного укрепить взаимные связи между странами. — Даже в самом разгаре холодной войны русские всегда поставляли газ. Почему это должно измениться сейчас? В конце концов, им нужны деньги».

Пока продолжаются политические споры, проект твердо движется вперед. В течение последних двух лет консорциум накопил огромные склады забетонированных стальных труб, и разместил их в различных точках Балтийского моря. Через несколько недель рабочие начнут соединять эти 12-метровые трубы в море и опускать их под воду. После того, как были сделаны все инвестиции, и получены все нужные разрешения, кроме одного, даже критики признают, что остановить проект будет трудно. Если он не столкнется с новыми политическими и техническими препятствиями, Газпром рассчитывает запустить российскую сторону 1200-километрового трубопровода в конце 2019 года. На другой же стороне уже чувствуются последствия. «В коммерческом отношении, у "Северного потока — 2" есть много достоинств, — говорит Вестфаль. — Однако за это Германии еще предстоит заплатить большую цену».