 -->
В интервью Российской газете, глава «ЛУКОЙЛа» Вагит Алекперов рассказал, как удержать цены на бензин, почему нельзя переносить сроки запрета топлива низкого экологического стандарта «Евро-2», сколько в следующем году будет стоить нефть.
— Федеральная антимонопольная служба считает, что запрет «Евро-2». нужно отложить. Что вы думаете по этому поводу?
— Я считаю, что если и дальше откладывать запрет «Евро-2», ничего, кроме недоумения, у общества это не вызовет. Во-первых, ситуация в экологии. Чем дольше мы оттягиваем переход на более качественное топливо, тем больше вреда наносим окружающей среде, которая и без того испытывает повышенную нагрузку.
Во-вторых, чисто экономические соображения. Большинство автоконцернов уже давно выпускают машины, которые ориентированы на топливо «Евро-5». И люди, покупая автомобили, все чаще делают выбор в пользу качества и долговечности. Топливо должно быть соответствующим. В противном случае, какой тогда смысл покупать дорогой автомобиль?
В общем, откладывать запрет «Евро-2», на мой взгляд, больше нельзя. Для этого нет никаких объективных причин. Кстати, запрещая потребление какого-то вида топлива, логично было бы запретить и его производство.
— Некоторые эксперты говорят, что, если запрет на «Евро-2» введут, на рынке будет дефицит, поскольку нефтяники не готовы производить более качественное топливо. И оно подорожает. Такое может случиться?
— По нашим прогнозам, спрос на топливо в России будет увеличиваться на 2-3 процента в год. Но даже в этом случае дефицита, я уверен, не будет. Все сроки модернизации нефтеперерабатывающих заводов, которые были прописаны в четырехсторонних соглашениях, соблюдаются.
НПЗ готовы производить качественное топливо в нужных объемах. Кроме того, есть договоренность о поставках с Белоруссией, откуда на российский рынок поступает достаточно большое количество бензина.
— Говоря о готовности НПЗ, вы имели в виду заводы «ЛУКОЙЛа»?
— Я говорил обо всех крупных игроках. Что касается нашей компании, то мы еще в июле этого года полностью перешли на производство топлива класса «Евро-5». Дело в том, что мы и модернизацию начали раньше, чем наши коллеги — еще в 2002 году. Это было оправданно. Автомобильная промышленность начала переходить на выпуск машин с двигателями более высокого качества. Появилась уверенность, что рынок будет нуждаться и в более качественном топливе.
На ближайшие 10 лет у нас тоже запланированы большие инвестиции в нефтепереработку — почти 20 миллиардов долларов. Хотим к 2017 году вообще отойти от производства тяжелых остатков. Таких, к примеру, как мазут. А вместо этого увеличить производство дизеля и бензина. Тоже, конечно, класса «Евро-5».
— Как скоро могут окупиться затраты на модернизацию НПЗ?
— Сложно сказать. Наша отрасль очень капиталоемкая, инерционная. Средний срок окупаемости проектов- от 7 до 10 лет. Это норма рентабельности, которая характерна для всей нефтянки. Примерно на эти сроки и ориентируемся.
— Если дефицита топлива не будет, то угрозу роста цен с этой стороны можно исключить. Какие еще факторы будут влиять на стоимость топлива?
— При стабильной цене на нефть на мировом рынке фактор может быть только один: акцизная политика государства. Акцизы будут расти. Не только на топливо низкого качества, но и на топливо класса «Евро-5». Конечно, это отразится на ценах. Доля налогов в одном литре бензина в России с каждым годом увеличивается. Если мы хотим стабилизировать цены, нужно сделать гибкую шкалу акцизов, которая бы зависела от стоимости нефти на мировом рынке. Выше цена — ниже акциз. И наоборот. При высоких ценах на нефть государство зарабатывает на экспортной пошлине, поэтому может поступиться доходами от акцизов. А при противоположном раскладе, наоборот, компенсировать акцизами потери на экспорте. Это вполне справедливая формула. Нефтяникам она позволила бы сохранить свою маржу и направлять ее на модернизацию производства, чтобы иметь возможность и дальше обеспечивать рынок качественным бензином в нужных объемах. А граждане не переплачивали бы за бензин.
— Тем не менее в интервью вы не раз говорили, что в России цена на бензин справедлива. До сих пор так считаете?
— Да, считаю. В нашей стране топливо по-прежнему в два-два с половиной раза дешевле, чем на Украине, в Прибалтике или в Европе. Именно этим, кстати, объясняется его отток из приграничных регионов нашей страны. Россию часто сравнивают и с крупными нефтедобывающими странами. Приводят в пример Иран, где бензин дешевле. При этом забывают упомянуть, что там он лимитирован.
— Можете озвучить свои прогнозы по цене на нефть в следующем году?
— В ближайшие два-три года она будет стабильной. Потребление нефти растет, особенно в Юго-Восточной Азии, а крупных открытий в последние годы не было. Исключая лишь то, что сегодня демонстрирует американский рынок, я имею в виду сланцевые технологии. Все риски, связанные с увеличением подачи на рынок иранской нефти, уже отыграны. Поэтому наш прогноз — 100-112 долларов за баррель. Это вполне объективная цена, которая позволит и потребителям, и производителям чувствовать себя комфортно.
— Верите ли вы в угрозу сланцевой революции?
— Речь нужно вести не столько о революции, сколько о внедрении новых технологий в разработку сложных месторождений. Если говорить о Северной Америке, то к 2017 году она полностью перейдет на самообеспечение. Как по газу, так и по нефти. Это реально.
— А экспорт?
— Сомневаюсь. Вся инфраструктура США ориентирована на импорт углеводородов. И со стороны американских властей пока не наблюдается явно выраженного намерения дать разрешение на строительство экспортной инфраструктуры. Наоборот, декларируется заинтересованность в насыщении внутреннего рынка.
— Спрос на наши углеводороды может упасть?
— Каждый год число людей, которые подключаются к сети или покупают машину, увеличивается. Это происходит в Юго-Восточной Азии, в Африке… В то же время сегодня почти полтора миллиарда человек на планете до сих пор еще никак не вовлечены в процесс потребления энергии. Вряд ли в такой ситуации стоит опасаться, что потребность в ресурсах, в том числе наших, в ближайшие столетия уменьшится. Тем более что топлива, которое могло бы стать альтернативой углеводородам, пока не существует.
— «ЛУКОЙЛ» и другие частные компании давно пытаются получить доступ к российскому шельфу. Пока не получается. Причина в сильном лобби госкомпаний? Или государство действительно видит какие-то экономические угрозы со стороны «частников»?
— Наверное, и то и другое. Ранимость арктической флоры и фауны не миф. Поэтому был принят закон о том, что эта сфера контролируется государством и все решения по возможным проектам на шельфе принимаются точечно. С одной стороны, это правильно. С другой — мы сегодня готовы работать на шельфе, соблюдая самые высокие стандарты. У нас есть для этого необходимый опыт и технологии. К тому же, являясь одним из крупнейших российских налогоплательщиков, наша компания контролируется государством. Мы согласовываем все наши планы с министерством энергетики, выполняем все его директивы.
— По мнению вице-премьера Аркадия Дворковича, государству будет сложно получить от частных компаний гарантии выполнения инвестпрограмм на шельфе.
— Все эти моменты можно прописать в специальных соглашениях. Мы сегодня ведем работу на шельфе других стран и заключаем подобные договоры. Там учтено все: условия, сроки, финансовая ответственность. Не выполнил обязательства — заплати государству. Простой метод, который применяется во всем мире.
— Вы говорили, что готовы разрабатывать шельф в кооперации с госкомпаниями. А что такого им может предложить «ЛУКОЙЛ», чего нет у них самих?
— Госкомпаниям трудно в одиночку справляться с освоением шельфа. Они зовут на помощь иностранных партнеров. Нас, к сожалению, не приглашают. Хотя мы бы могли проводить геологоразведочные работы, открывать месторождения. А потом предлагать государственным компаниям войти в эти проекты с компенсацией понесенных на геологоразведку затрат. Это дало бы им возможность участвовать в наших проектах, а нам — быть активными участниками освоения шельфа.
— Переговоры по этому поводу были?
— Были. Но ни к чему не привели. В нашей стране пока очень сложно формировать консорциумы из российских компаний. Между тем я глубоко убежден, что кооперация позволила бы форсировать работу на шельфе. Выиграли бы в конечном итоге все. Ведь начало разработки каждого месторождения влечет за собой создание мощной инфраструктуры — не только морской, но и береговой.
В середине 90-х мы приняли достаточно рискованное решение начать геологоразведку на Каспии. Потребовалось почти 15 лет, чтобы получить оттуда первую нефть. За это время были построены плавучие буровые установки, суда… Сегодня астраханские верфи, которые строят нефтедобывающие платформы для Каспия, загружены работой на годы вперед. Это тысячи рабочих мест.
Я надеюсь, вопрос с доступом к российскому шельфу отечественных частных компаний все-таки будет решен положительно. В середине декабря должно пройти совещание под руководством председателя правительства, где эту тему как раз будут обсуждать. Убежден, что российские компании, которые платят налоги в российский бюджет, пройдя конкурсный отбор на соответствие технологическим и экологическим стандартам, должны иметь возможность работать на шельфе.
— «ЛУКОЙЛ» приобрел 25 процентов геологоразведочного блока в акватории Сьерра-Леоне. Эксперты считают, что компании приходится инвестировать в разработку африканского шельфа, потому что нет возможности работать на российском. Причина действительно в этом?
— У нас накоплен большой опыт морского бурения и разработки месторождений. Каспий мы уже освоили, все намеченные там проекты будут реализованы в срок. А больше объектов для будущих разработок на территории России нет. Поэтому мы выходим на глобальный рынок в поисках проектов, которые бы позволили нашим специалистам применить накопленный ими опыт. Кстати, с нами в той или иной степени работают все крупнейшие мейджоры: Exxon, Shell, Chevron, Eni… Мы одновременно и конкуренты, и партнеры. Это нормально.
— «Роснефть» после покупки ТНК-ВР стала одним из крупнейших в мире производителей нефти. При этом пока компания остается государственной. Видите ли вы какие-то риски для рынка в целом и для «ЛУКОЙЛа» в частности в связи с появлением столь мощного игрока?
— Появление столь крупного игрока не вызывает у нас никаких опасений. Целый ряд проектов в нашей отрасли требует астрономических вложений. Именно это дает каждому игроку возможность найти свою нишу на рынке, спокойно работать и получать прибыль.
— Как вы оцениваете нынешнюю налоговую политику государства в отношении нефтяных компаний?
— В ближайшее время правительство внесет в Госдуму пакет законопроектов о стимулировании разработки низкопродуктивных пластов, малых и шельфовых месторождений. Надеемся, что в начале 2013 года депутаты и сенаторы эти инициативы поддержат. И что их одобрит президент. Эти законы сформируют базу стабильной налоговой политики в отношении нефтяной отрасли и дадут ей возможность долгие годы динамично развиваться. Нельзя свои перспективы основывать только на месторождениях, которые были разведаны во времена Советского Союза. Нужно готовить к разработке новые запасы, чтобы наша страна осталась лидером на мировом нефтяном рынке.
|